Когда мне минуло шесть лет, произошло событие, коренным образом изменившее всю мою жизнь: у меня родилась сестра.
До ее появления мое маленькое "я" невольно казалось мне центром мира. Казалось, что мама, и няня, и наша тесная квартирка -- все это создано исключительно для меня. Конечно, я этого не думала словами, но таково было мое мироощущение. Мама вообще была "всем". Жизни вне ее я себе не представляла. Я также инстинктивно требовала ее присутствия и любви, как воздуха, еды и сна. И той любви и ласки, которую мне мама давала, мне было достаточно, потому что иной я и не знала. Однако мама хотя и любила меня, конечно, но, в то время, как я родилась, слишком еще была полна своей личной драмой с отцом, своей молодой жизнью, так что я занимала в ее душе второстепенное место. А сестра -- может быть, "благодаря" своей болезненности, тревоге за ее жизнь -- заняла сразу первенствующее место в мамином сердце. Мама полюбила ее страстно, буквально не могла надышаться на нее; и вот чутким детским сердцем я поняла, какая может быть настоящая мамина любовь, и поняла, что у меня этой любви нет, что мне надо довольствоваться остатками. Меня не обижали, не наказывали, меня только -- отодвигали. Я все время чувствовала себя лишней: мне не было места в маминых объятиях, в них всегда лежала сестричка. Я все время слышала слова: "Ты большая, уступи, отдай, отодвинься, слезь..."
Так или иначе, много мне пришлось в жизни, как и всякому, видеть горя: терять близких, хоронить дорогие чувства, но этих первых уроков горя, тоски и одиночества, которые испытало мое семилетнее сердце, я не забуду никогда. | Quando compii sei anni, accadde un fatto che segnò in modo radicale tutta la mia vita: la nascita di mia sorella.
Prima del suo arrivo, il mio piccolo ego era stato pur senza volere il centro del mio mondo. Avevo l'impressione che la mamma, la bambinaia e il nostro stretto appartamentino fossero stati creati esclusivamente per me. Certo, non era un pensiero che formulavo a parole, ma era così che percepivo la realtà circostante. La mamma, insomma, era "tutto". Non riuscivo a immaginare la vita senza di lei. Esigevo d'istinto la sua presenza e il suo amore come l'aria, il cibo e il sonno. E l'affetto e la tenerezza che mi dava mi bastavano, perché non conoscevo altro. Tuttavia, benché naturalmente mi volesse bene, quando io nacqui lei era ancora troppo presa dal suo dramma privato con mio padre, dalla sua vita di ragazza, e a me non rimase che un ruolo secondario nei suoi pensieri. Ma mia sorella – forse "grazie" alla sua salute cagionevole e ai timori per la sua sorte – occupò subito un posto privilegiato nel cuore di mamma. Lei la amava con forza, non riusciva letteralmente a saziarsene, e così io, con la sensibilità dei piccoli, capii cosa può significare l'amore vero di una madre, e capii che quell'amore io non l'avevo, che mi dovevo accontentare degli avanzi. Non ero trattata male, non venivo punita; ero solo messa da parte. Mi sentivo sempre in più: per me non c'era posto tra le braccia di mamma, dove finiva sempre la mia sorellina. Continuavo a sentirmi dire: «Tu sei grande, cedi, ridaglielo, spostati, scendi…»
La vita, poi, in un modo o nell'altro, mi avrebbe riservato molte sofferenze, come a chiunque altro: la scomparsa dei cari, la perdita dei sentimenti più preziosi. Ma quelle prime esperienze di dolore, mancanza e solitudine provate dal mio animo di bambina non le avrei dimenticate mai. |